Мне все-таки нравится этот текст. Там больше субъективного Пратчетта, чем Хемингуэя, но что выросло, то того. И я, пожалуй, в следующий раз не скоро решусь сделать персонажа с 8-ой харизмой. Как-то тяжело жить, когда другие существа тебя игнорируют.
И, блин, за всю сцену я не кинула больше 7 на дайсах. .(

О том, что не могло случитьсяО том, что не могло случиться

Иногда соблазн представить, что ты живешь не свою жизнь, довольно велик. Закрыть на мгновение глаза — и увидеть то, что могло бы быть. Или было. Просто очень давно...

Ночь нежна, воздух кажется сладким и пьянит, словно старое карсильерское. Лунная дорожка на черной воде отливает расплавленным серебром. Да, конечно, цикады тоже стрекочут. Краем сознания Рианна думает, что это сцена из романа. Что с ней такого происходить просто не может. А Максимилиан Эшби держит ее за руку и проникновенно заглядывает в глаза. Его теплые пальцы делают реальность… реальной.
— Чего ты боишься, Ри?
— Я не боюсь, — качает она головой, — Просто оцениваю ситуацию. Сейчас это не имеет значения, но война закончится, Макс. Мы вернемся домой, и каждый окажется там, откуда однажды ушел. Что скажет лорд Эшби, если его старший сын решит жениться на девчонке с хутора?
Макс ухмыляется. Откидывает со лба отросшую прядь.
— Скажет, что мне повезло. Мы вернемся героями, милая. И сможем делать, что захотим. И потом, ты понравишься старику. Обязательно понравишься! И, уверен, он тебе тоже. Хм. Пожалуй, пора назначить дату… Через неделю после победы — не слишком скоро?

«Никогда. Это значит никогда, — думает Рианна, аккуратно пристраивая почти полный бокал на перила балкона, — Через неделю после конца войны — это через пять дней после твоей смерти, Макс. И даже ты не смог бы назвать этот мир победой».
Призрак Максимилина Эшби улыбается ей, как тогда, в Шале. Легко можно представить его среди толпы гостей внизу. В парадном морском кителе. С убранными в небрежный хвост волосами. Не постаревшего ни на один день...
Рианна закрывает глаза, чтобы открыть их снова. Это не галлюцинация. Не психическая атака. Просто память.
И, пожалуй, воспоминаний достаточно.
Думать нужно о настоящем.

Веселье внизу набирает обороты. Кто-то купается в фонтане. Кто-то обливает друзей вином. Оркестр играет что-то быстрое и веселое, пары кружатся в танце, название которого Рианна не знает. В принципе, ничего сложного. Какой-то вальс. Да, они даже танцевали что-то вроде. Только фигуры были другие. И кавалер стоял лицом в центр круга…
Когда вальс заканчивается, один из танцоров поднимает голову — и оказывается мистером Пембертоном. Он машет рукой, лицо его выражает искреннюю радость. Отличный наблюдательный пункт безнадежно засвечен, и шансов незаметно перехромать на другой балкон немного… Да и вообще, это глупо. На приемах положено общаться. А если ты понятия не имеешь, как это делать, то это только твои сложности.
Пембертон появляется с двумя бокалами пунша.
— О, мисс Шарп! Рад вас видеть. Надеюсь, вы здесь не на работе? Жаль, что отказались со мной поужинать. Но сейчас у нас есть шанс все исправить. Как насчет танца?
Рианна салютует своим бокалом.
— Мистер Пембертон. Тоже рада. Но насчет танца ничего обещать не могу — я повредила ногу. Боюсь ненароком отдавить вашу.
Мистер Бенедикт Пембертон, промышленник и специалист по экспериментальным видам оружия, позволяет себе снисходительную улыбку. Второй бокал он, ничуть не смутившись, ставит на подлокотник дивана.
— Не бойтесь. Я умелый танцор, и руки у меня сильные. Вполне могу пронести вас пару кругов…
За спиной мистера Пембертоана возникает виконт-инспектор, и Рианна встает, вытянувшись, как на плацу, раньше, чем успевает ответить. Пару минут они говорят о ни о чем — как, вероятно, и положено на приемах. А потом Пембертон отходит, напоследок еще раз напомнив про танец.

Виконт смотрит ему вслед. На губах его играет вежливая улыбка.
— Он хорошая пара, мисс Шарп. Надеюсь, вы приятно проведете вечер. Что ж, теперь о том, зачем я вас сюда пригласил. Знаете, расследование деятельности Пепельного отряда еще идет. Но вполне может оказаться, что обвинения в ваш адрес — всего лишь недоразумение. Результат неудачного стечения обстоятельств. И, если так, я готов использовать свое влияние для того, чтобы повлиять на ситуацию. КСС достаточно одного отряда инфильтраторов, не имеющего социального веса. И этот отряд — Черви, а не Волки. Давайте посмотрим, что мы можем сделать...
— Милорд, благодарю вас за оказанное доверие. Но, скажу честно, я не лучший кандидат для этой работы. Из меня получится странное публичное лицо. У меня с лицом вообще сложности.
— О, такая особенность часто встречается. И это не слишком важно. Вы ветеран последней Йаросольской войны, один из немногих ветеранов в нашей службе. Мне непросто бывает объяснить, почему при этом вы занимаете ни чем не примечательную второстепенную должность. Вы думали о своей дальнейшей карьере? Возможно, хотели бы служить в армии или на флоте? Или, допустим, командовать нашим отрядом «альфа»?
Рианна подносит к губам бокал, выгадывая несколько секунд на размышления.
«Неужели он действительно предлагает мне уйти из отряда? Что, и остальным предложит? Неужели он уже готовит расформирование Пепельных?»
Она немногое может прочесть по лицу собеседника. И это заставляет нервничать еще сильнее. Но пока это вопрос, не приказ. А вопрос предполагает ответ. И Рианна подбирает слова, слегка удивляясь, что говорит правду:
— Мне кажется, я нахожусь на своем месте, милорд. Не могу сказать, что была готова ко всему, с чем мне пришлось встретиться в КСС. И не могу назвать себя образцовым солдатом или магом… но на этой работе я делаю то, что должно быть сделано. И я верю, мы работаем на благо Ризура. Значит, мы должны продолжать. И мне не следует уходить.
Виконт кивает. Его улыбка по-прежнему доброжелательна и спокойна, и можно только предполагать, что официальный руководитель Королевской Секретной Службы думает на самом деле и доволен ли ее ответом.
«Я так не смогу. Никогда не смогу, — осознает Рианна с отчетливой ясностью. — Это как вторая кожа, магия иллюзий без магии. Этому надо учиться с детства. Или обладать особым талантом. А все мои мысли написаны у меня на лице печатными буквами…»
Сзади раздается какой-то шум, смех, громкие голоса — и виконт, еще раз пожелав хорошо провести время, отходит к другим гостям.
Рианна допивает пунш одним гигантским глотком и откидывается на спинку дивана. Она не ждет от вечера ничего хорошего. И, в общем, предпочла бы недельный марш-бросок через джунгли этой попытке произвести впечатление на высшее общество Флинта. Новый мундир, в спешке подогнанный по фигуре прямо перед приемом. Начищенные военные медали, которые она не надевала несколько лет. И, да, перевязанная лодыжка. И старый посох армейского образца — обожженная молнией деревяшка, отполированная множеством прикосновений, — в качестве костыля… Это почти смешно. Но это то, с чем ей придется работать. Других вариантов что-то не видно. И прятаться на балконе смысла нет — сидя в углу, репутации не заработаешь.
К тому же, спрятаться у нее все равно не получилось.

У столика с закусками собралась компания офицеров, обсуждающих тактику боевых действий больших отрядов при столкновении с монстрами. Да, это то, что нужно. Рианна пробирается к закускам (съесть что-то на вечеринке, если вы едите только сырые овощи, тоже непросто), стараясь придать своему лицу в меру безмятежное и доброжелательное выражение. Вот, например, как у виконта…
Она слушает. Кивает. Потом отпускает несколько комментариев…. а потом вдруг обнаруживает, что уже с минуту говорит о том, что тренировки по саморегуляции и общая дисциплина, несомненно, полезны, но правильно поставленный вард ни в коем случае не отменяют. Конечно, это требует того, чтобы в каждом отряде были маги. И не согласуется с идеей быстрой и универсальной подготовки солдат. Но война усложняется. И с каждым годом она будет становиться только сложнее...
Это все потому, что вам стыдно смотреть ему в глаза. - Громкий голос перебивает ее без всякого труда. Говорящий пьян, но его это не смущает. - Вам стыдно смотреть в глаза лейтенанту Дейну. Поэтому вы критикуете его работу. Он настоящий офицер и не станет покрывать негодяев и убийц!
Послушайте, - Рианна оборачивается к говорящему. - Я с глубоким уважением отношусь к работе лейтенанта Дейна, и нет ни малейших оснований…
Вы не знаете, что такое уважение! Вам плевать на закон. Вы готовы на что угодно, лишь бы выслужиться перед начальством и спрятать свои грязные делишки...
Прищурившись, Рианна разглядывает крупного светловолосого человека. Память услужливо подбрасывает имя - сержант Лонглойс, сухопутные войска. На рукаве мундира - заметное алое пятно. Не кровь, конечно. Вино. Входя в раж, сержант все сильнее повышает голос. И перебить его не получается. Она не сможет перекричать его. Просто физически.
Где-то все еще играет оркестр, но другие разговоры постепенно смолкают - тишина расходится по залу, как круги от брошенного в воду камня. Все больше голов поворачивается к ним.
«Я должна что-то сделать. Немедленно. Прямо сейчас, - думает Рианна, глядя в пылающее ненавистью и пьяной бравадой лицо, - Иначе мне останется его только вызвать. И убить».
Сколько невинных людей убил Пепельный отряд, а мисс Шарп? Не по бумажкам, а на самом деле? Вы их хотя бы считаете? Вы...
Рианна дотягивается до пустого графина, на дне которого осталась пара капель вина, - и сбрасывает его на пол. Хрусталь со звоном разбивается о мрамор, и Лонглойс замолкает на полуслове, удивленно моргая.
Деятельность Пепельного отряда - предмет служебного расследования, а не тема для пьяной беседы. - Сквозь зубы бросает Рианна, торопясь заполнить возникшую паузу. - Обвинения никому из нас не предъявлены. Дело Макбанена засекречено, и говорить о нем я не собираюсь. Это стало бы нарушением моей присяги. Ваши же слова ни чем не подкреплены. И пересказ домыслов и сплетен не сделает чести вашему мундиру.
Кто бы говорил о чести! - Лонглойс поборол секундное замешательство, но уверенности у него поубавилось. Сержант внезапно осознал себя в центре всеобщего внимания, и это, как видно, не доставляет ему радости. Покачнувшись, он завершает свой монолог не слишком оригинальным ругательством и отправляется на поиски официанта - и нового кувшина с вином.
«Что ж, поле боя осталось за мной», - думает Рианна. Но мысль эта утешения не приносит. Во взглядах собравшихся она читает не сочувствие, а, скорее, любопытство. Почему констебль королевской секретной службы прямо не назвала все обвинения ложью? Почему позволила оскорблять себя и отряд? Вечер, с самого начала не внушавший надежд, теперь и правда представляется безнадежным.

А повисшие в воздухе вопросы вслух задает Пембертон. Посреди танцплощадки. Если верить ему, то это идеальное место для разговоров. Никто не подслушает.
Удовлетворите мое любопытство, мисс Шарп?
Пембертон наклоняется к уху партнерши. Со стороны это, должно быть, выглядит мило. И танцует он действительно хорошо.
Всего один вопрос. Это правда? Люди, убитые констеблем Мак Шугом, действительно были террористами?
Они проходят почти полный круг. Пальма в выложенной мозаикой кадке. Далекое небо в обрамлении высокого стрельчатого окна. Никаких звезд, даже здесь, на Губернаторском острове, небо глухо затянуто смогом. Фонтан. Еще одно окно…
Мистер Бенедикт Пембертон, промышленник и специалист по экспериментальным видам оружия, позволяет себе снисходительную улыбку. Второй бокал он, ничуть не смутившись, ставит на подлокотник дивана.
— Чем продиктован ваш интерес, мистер Пембертон? Вы не были связаны с ними - иначе мы бы об этом уже знали. Неужели просто проявляете любопытство?
Мистер Бенедикт Пембертон, промышленник и специалист по экспериментальным видам оружия, позволяет себе снисходительную улыбку. Второй бокал он, ничуть не смутившись, ставит на подлокотник дивана.
— Скажем так, мисс Шарп. Скажем так: я хочу знать, могу ли я доверять моим друзьям из КСС? Могу ли я доверять самой вашей службе в эти смутные времена?
Приятная музыка и, как ни странно, у них получается двигаться ей в такт. Кажется, ей все еще нравится танцевать. Ну кто бы мог подумать.
На какой-то миг Рианне кажется, что вечер мог бы пройти по-другому. Что от приема и правда можно было получить удовольствие - и заодно поднять репутацию отряда. Если бы все пошло иначе. Хотя бы чуть-чуть. Самую малость. Или - если бы - все пошло иначе немного раньше. Во время штурма особняка Мак Банена. Или поджога на озере Чистоты. Поисков доктора Вольфганга и беседы Вильгельма с Лоркеном Келом. Или - ну, предположим - лет семь назад. В самом конце Четвертой Йаросольской войны. Тогда сейчас она могла бы танцевать со совершенно другим человеком. И тема разговора тоже была бы другой...
Но нет смысла сожалеть о несбывшимся. Мы живем именно свою жизнь. Живем, как можем, и никак иначе.
Рианна справляется с мимолетным искушением сказать правду. И говорит то, что может сказать, не соврав.
На лице Пембертона, благодарящего ее за танец, можно прочесть разочарование. И то же чувство звучит в голосе виконта, когда под конец вечера Рианна говорит с ним еще раз.
Жду вашего ответа по поводу гвардейцев, мисс Шарп. Посоветуйтесь с командиром и дайте мне знать. Союз армии и разведки покажет, что Пепельный отряд пользуется доверием. Возможно, не лишним будет повысить ставки?..


До этого:
О тенях в старой церкви
О тенях в старой церкви

Иногда говорят: перед смертью перед глазами проносится вся жизнь. Это не так. Или дело в том, что это еще не смерть? Но волна холода гасит свет, сбивает его с верхушки посоха, и тьма радостно распахивает пасть. Тьма проглатывает весь мир, а потом бьет – кинжалом или когтями? Боль кажется ледяной – но все равно обжигает. Тьма внезапно оказывается со всех сторон, и снаружи, и внутри. Все. Все-таки все?

О, тот, Кто Спит Под Холмами…

Сознание возвращается внезапно, словно она из воды вынырнула, а не от Блеклых врат вернулась. Тело кажется чужим и легким. Голова – тоже чужой, но тяжелой. В ушах то ли шум, то ли шепот, слова какие-то… Рианна нащупывает посох, произносит короткое заклинание. Язык не слушается, и свет зажигается со второй попытки. Тени – обычные тени, не живые – разлетаются в стороны, послушно ложатся на пол и стены. Айвен пытается взять Ирен на руки. Руайрид ругается где-то за кругом света.
«Надо же. Мы живы».

Многорогий, возглавляющий охоту! Мы пришли к тебе и просим защиты для наших домов…

Доктора Вольфганга нигде не видно. Ни живого, ни мертвого. Рианна встает на ноги, обходит пещеру по кругу – тело одного из людей Лоркана… и кровь на полу. Много крови. И все. Их противники своих мертвых не оставили. И пока они бредут к выходу – хорошо, хоть путь по подземелью запомнила – Рианна продолжает слышать в голове слова знакомой с детства молитвы.

Пусть леса будут полны дичи, а поля – плодородны…

Вместе с молитвой вспоминается Громкий Джек. Дед, вернее даже прадед. Бессменный патриарх семьи Шарп. А голос у него, кстати, тихий. Хриплый голос, старческий. Но к нему прислушиваются. Он из тех, чей шепот слышен лучше иного крика. Рианне кажется, Сечем-звездочет чем-то похож на ее деда… Только у Джека, кончено, характер похуже. В разы.

Джек – колдун, меченый молнией. И ветеран войны – не прошлой, а позапрошлой еще. Жители окрестных деревень относятся к нему с большим уважением – что люди, что эльфы и хафлинги. Каждое лето он возглавляет шествие в холмы, чтобы все могли принести дары и попросить Спящего о помощи и защите. Когда-то Рианне очень нравилось ходить с ним. Изумрудное море травы, теплый влажный ветер, пение друидов – и чувство, будто кто-то большой, очень большой и сильный, держит тебя на ладонях. И ничего плохого никогда не случится… Почему-то бояться Спящего ей тогда и в голову не приходило.

«Интересно, – думает Рианна, – он хотя бы раз нас услышал? Хотя бы знал, чувствовал как-то, что мы существуем? Мне ведь казалось, что да. И сейчас что-то такое… кажется. Дело плохо. Дело совсем плохо, если я начинаю молиться…»

Пригони тучи и дай им пролиться дождем. Дай солнцу согреть землю…

Солнечный свет кажется таким ярким, что на пару секунд приходится прикрыть глаза. И двигаться вперед аккуратно, чтобы не споткнуться… о труп у самого выхода их катакомб. Еще один бандит, Айзек, убит когтями. На лице – безобразные порезы. Словно лицо с него сняли… хотя незермансия такой грубой работы и не требует. Их противник использует иллюзии: тени окружают его, позволяя скопировать внешность любого, кого он видел хотя бы раз. По крайней мере, так предполагает Рианна.

Рядом с телом – рапира доктора. Валяется на земле. Значит, он сумел добраться до выхода. Но не помогло. «Пепельные волки» обещали ему защиту – и защитить не смогли. Не помогли тоже. И неясно теперь, жив ли ключевой свидетель по делу Мелиссы, или уже мертв.

Да, в какой-то момент «дело Мелиссы» накрепко срослось с «делом Зефир». А потом вдруг Рианна отметила, что вместо того, чтобы ловить главную террористку Флинта, готова помочь ей. Что верит в заговор данорцев, магнатов и кого-то еще, в заговор у Блеклых врат. И дело не в убедительности Зефир (хотя, кажется, та говорила искренне), не в сочувствии рабочим (хотя не посочувствовать им сложно), и не в том, что служба в КСС оказалась совсем не похожа на службу в армии, и от желания написать заявление об уходе пальцы сводит… Этот заговор идеально ложится в пазл. Он – недостающая часть картины, вернее, часть, скрытая в тени. И кто-то должен вытащить ее на свет, пока тень не расползлась – и не превратила Ризур в очередную проклятую, мертвую страну. То, что происходит, и происходит уже давно, убивает землю. Закрывать на это глаза – просто трусость. И если они не справятся сейчас, то завтра увидят вместо высоких трав и хрустальных озер, вместо живых полей и лесов, населенных духами и феями, безжизненную пустыню…

В стенах – остатки решеток, уничтоженных с помощью магии. А дальше – следы трех карет и – вот ведь – словно из воздуха появившихся стола и стула. Даже пробка от вина рядом валяется. Кто-то готовился с комфортом провести время, глядя, как они будут выбираться из подземелья, одновременно отбиваясь от теней. Он любит представления – или просто успел соскучиться? Что это: случайный каприз или черта характера, которая, вполне возможно, однажды заставит его ошибиться?

На собственный гнев Рианна смотрит словно со стороны. Как будто часть ее души все еще не здесь. Застряла где-то на пути от Блеклых врат.

Почти автоматически она поднимает пробку, вертит в пальцах, нюхает даже – а потом передает Руайриду. Достаточно редкое Карсильерсокое, может, по пробке удастся хоть что-то выяснить?

Но она чувствует, что хватается за соломинку.

Доктора защитить не получилось. Бумаги, ради которых умерла несчастная Мелисса, потеряны. И у них не осталось ни ниточки – только несколько неаккуратно оборванных концов, пройти по которым в обратную сторону вряд ли выйдет. Только если им кто-то и правда поможет. Только если случится чудо.

Что ж… забытая церковь старых богов кажется подходящим местом, чтобы просить о нем. В конце концов, одно чудо здесь уже только что совершилось: они вернулись от порога загробного мира, потому что хранящие жизнь чары, когда-то наложенные на это место, волшебным образом продержались до сих пор.

Рианна поворачивается спиной к свету и делает шаг во тьму. Обратно в катакомбы, бывшие когда-то церковью старых богов, а потом церковью Тригена, а потом воровским притоном. И на мгновение прикрывает глаза…

О, тот, Кто Спит Под Холмами! Господин Охоты! Отец Грома! Я прошу, помоги мне защитить твою землю и мою страну: поля и холмы, и всех, кто живет на них. Помоги мне отличить врагов от друзей, ложь от правды и увидеть истину – ясно, как при свете молнии. Пошли удачу моей охоте, помоги раскрыть заговор у Блеклых врат и устранить эту опасность для Ризура. И я обещаю не убивать живых зверей, не спать под крышей и не есть приготовленной пищи до тех пор, пока это не будет сделано. Услышь меня, Спящий!

“Тройной гейс, – думает Рианна. – Пусть для начала будет так, посмотрю, как это работает. Хотя дед сразу накрутил бы мне семь… или двенадцать запретов. И все противоречили бы друг-другу. Но можно выкупить проклятый котелок, сразу веселее станет…”

Заброшенная церковь по-прежнему темна и безмолвна. Но Рианна и не рассчитывает на ответ.

Биография персонажа
Описание:
Довольно высокая и худая женщина средних лет (29, если нужны подробности), с сединой в темных волосах и заметными нарушениями в работе лицевых мышц. Когда-то, вероятно, была красива. Но теперь впечатление портят резкие манеры, слишком прямой внимательный взгляд, хриплый сорванный голос и… да, с лицом у нее точно что-то не так.

О персонаже:
Если гадаете, куда ударит молния, не гадайте. Лучше посмотрите вооон туда. Да, на этом холме деревья почти не растут. Не успевают. Хотя почва отличная, золы в достатке. А за холмом и за лесом, как и положено, на отшибе, подальше от деревень, где мирно и счастливо обитают люди, эльфы и хафлинги – хутор.

Да, нам сюда.

Так сложилось, что на этом хуторе всегда жили колдуны. И ведьмы. Ну, если не всегда, то время от времени. И репутация у местечка была… была и есть, в общем. Но в детстве Рианну это не волновало. Она вообще предпочитала проводить детство в лесу, а не дома.

В 17 лет ушла на войну вместе с любимым старшим братом, а через полгода брата убили. Но Рианна домой не вернулась. Она раскидывала молнии в его честь и твердо знала, что делает то, что необходимо, а брат по-прежнему где-то рядом. Стала эффективным боевым магом, думала, за кого из двух прекрасных юношей выйдет замуж после победы. Но с личной жизнью не сложилось, потому что уже в самом конце боевых действий случился подвиг (оба молодых человека в процессе подвига погибли, чем избавили героиню от проблемы выбора).

Фактически, подвиг боевые действия завершил. Подразделение получило от герцогини Эвелин приказ отбить у врага и удержать форт на одном стратегически важном острове. Задача была выполнена, несмотря на то, что подкрепление вовремя не пришло (по официальной версии, корабли попали в засаду и были потоплены). А когда все-таки пришло – форт уже стал грудой дымящихся развалин. Но грудой так и не взятой. Это позволило Ризуру подписать мир на не совсем позорных условиях. Всех, кто участвовал в битве, назвали героями и наградили – как водится, почти всех – посмертно. Рианна считает, что выжила случайно. И еще потому, что товарищи не дали ей умереть. Врачи отлично поработали, серьезных травм не осталось (хотя харизма до этого была и побольше): шрамов и ожогов не слишком много, но из-за повреждения лицевых мышц нарушена мимика.

После войны оставаться в армии на роли героя оказалось неожиданно погано. Рианна вернулась домой и попробовала пожить мирной жизнью. Пару лет вела образцовое хозяйство, участвовала в воспитании племянника и младшей сестры, без зазрения совести влияла на людей с помощью магии, компенсируя недостаток убедительности заклинаниями и репутацией. Боевой посох заперла в сундук, о войне никому ничего не рассказывала, но это помогало не слишком. Некоторые вещи невозможно выкинуть из головы – разве что вместе с головой.

Через какое-то время жизнь на хуторе наладилась, сестра была удачно выдана замуж, возлюбленная брата тоже нашла счастье с достойным человеком. Дед и родители с помощью новоприобретенных зятьев вполне успешно справлялись с хозяйством… в общем, делать дома стало нечего. Более того, общение с человеком, в депрессии отстреливающим птиц с фруктовых деревьев молниями, радости родственникам не доставляло.

Рианна действовала по привычной схеме: уходила в лес, иногда сама по себе, иногда – в гости к эльфам. Но так весело, как в детстве, в лесу уже не было. Здесь было слишком спокойно, и в этой тишине взрывы и крики в своей голове она слышала еще отчетливее.

Однажды Рианна смирилась с тем, что для нее война продолжается, забыть о ней или убежать от нее нельзя…

Значит, надо бежать навстречу.

Ссылка на компанию - там много текстов, и не только моих. История продолжается. Если мы прямо сейчас не помрем. = )
zeitgeist-10.obsidianportal.com/